«Думал, так и останусь парнем, который случайно зарулил «Шлем». Марат Сафин повзрослел
Очерк The Straits Times о любимом теннисисте России.
Представьте перед собой философа, погруженного в глубокомысленный монолог на отвлеченные темы, – в частности, о том, как иногда приходится балансировать между светом и тьмой. Для большей убедительности он активно жестикулирует.
Марат Сафин сейчас много размышляет о воле и вере. А ведь еще не так давно сегодняшний мыслитель был теннисистом с куда более грубым словарным запасом.
Экс-лидер мирового рейтинга, Сафин уничтожал ракетки (в год, по всей видимости, порядка 80 штук), платил штрафы за сливы матчей и однажды прилетел в Австралию начинать сезон с подбитым в драке глазом.
Сейчас, вспоминая свою репутацию теннисного плохиша, бородатый Сафин ухмыляется. Он называет свои выходки «самовыражением», но даже он признает, что иногда хватал лишнего.
«Иногда я перебарщивал. Но такой уж я был. Это не было злостью, и в этом не было ничего личного. Для меня это был такой способ выразить себя».
На корте Сафин ругал себя на чем свет стоит, использовал интересные слова в адрес судей, снимал шорты, празднуя выигранное очко (которого был за это лишен), – в общем, никогда не сдерживал эмоции.
Возможно, именно этой непосредственностью он и очаровал столько людей, которые видели в его экспрессивности страсть, а не дурной характер.
«Я не всегда мог держать себя в руках, потому что внутри меня все кипело. Иногда это было чересчур. Сейчас, оглядываясь назад, я одобряю далеко не все, что делал тогда на корте.
Но уже тогда я умел ценить людей, которые не судили меня по отдельным выходкам. Которые относились к этому с пониманием, несмотря на то, что я выходил за рамки».
Нетрудно понять, почему Сафин с высоты своих 36 лет и пройденного карьерного пути видит в Нике Киргиосе человека, которого понимают неправильно. Он описывает 21-летнего парня, которого за его манеры и критиковали, и наказывали, как «хорошего человека» с «чистым сердцем» и «человека, светящегося внутренним светом».
Сафин говорит, что Киргиосу нужно дать время вырасти и научиться справляться с давлением – одним из важнейших и самых сложных аспектов профессии.
Чтобы приспособиться к суматошности жизни в туре и сопровождающему ее «очень напряжному» давлению, необходима хорошая группа поддержки.
«Со временем понимаешь, как важно, кто тебя окружает. Команда должна быть в состоянии говорить тебе правду – даже неприятную. Только так можно продолжать развиваться».
Не менее важно, по опыту Сафина, уметь, с одной стороны, распознавать и делать выводы из своих ошибок, а с другой – не позволять какому-то недостатку «сожрать тебя изнутри».
«Это очень тонкая грань. Недовольство собой может зайти слишком далеко, если переборщить с самокопанием. Так можно потеряться в собственных эмоциях».
Такие вот уроки жизни Сафин, как настоящий учитель, преподавал в понедельник на импровизированном уроке, организованном спонсором IPTL в Сингапуре.
Двукратный чемпион «Шлемов» откровенно отвечал на вопросы 20 начинающих игроков, а свою победу на Australian Open-2005 привел в качестве примера того, как важно не забывать, что в конечном счете теннис – это «просто игра».
«Когда я выиграл второй «Шлем», у меня гора с плеч упала. Я уже думал, что так и останусь парнем, который случайно зарулил один «Шлем» и больше ничего не добился.
Помню, сидел в раздевалке и думал: «Господи, спасибо. Спасибо. Я это сделал». Вместо того, чтобы получать от тенниса удовольствие, я мучился. И я не хочу, чтобы другие тоже мучились, потому что это игра.
Ошибаться – это нормально. Примите это. Иногда правда причиняет боль, но эта боль позволяет тебе расти и развиваться.
Жизнь постоянно нас чему-то учит. Каждый день – до самого последнего».
Марат Сафин: теннисист, учитель и по-прежнему – ученик.
Почему все обожают Марата Сафина
Фото: instagram.com/funkyzeitmitarturo; Gettyimages.ru/Nick Laham; The Straits TImes/Kevin Lim
Источник: